Человек: 1. Теория большого надувательства - Олег Мухин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Компьютерная графика линий. Абсолютно доскональная, словно мелодия хит-сингла. Они и меня сделали таким, поэтому ей я очень нравлюсь. Вон как она счастлива», – подумал он.
Бонифаций тоже смотрел на Афродиту, довольно громко урчал при этом, слегка прищуривал свои голубые глазищи, лениво вертел хвостом. Его полосатая шкура источала запах какого-то восточного благовония.
Алекс поднялся, плюхнулся в шезлонг, погладил Боника по громадной красивой голове, прокусил зубами шарик сока, почувствовал приятную прохладу и малиновую сладость – мир был прекрасен. Афродита плескалась в голубой лагуне, приветливо-любовно махала ему из воды, тигрёнок лизал руку, сок таял во рту – мир был просто изумительным…
На невидимом «эскалаторе» он встал поближе к одной из парочек, так, чтобы подслушать разговор. Сначала не понимал ничего: ни на «эскалаторе», ни в тех «магазинах», куда он за ней увязался. Парочка что-то вроде как выбирала там, а он ходил
вокруг да около, делая вид, что рассматривает «товары».
Что это были за «товары» и выбирали ли их вообще эти два ужасно симпатичных человека, сказать было трудно. Тем не менее, он усиленно старался понять их речь. А вот уже когда они все вместе, втроём, вошли в «кафешку», уселись за один «столик», и у мужчины, видимо, лопнуло терпение от такой наглости, и он, повернув к нему своё вычурной красоты лицо, задал вопрос, вот тогда-то он и понял смысл обращённой к нему фразы. Вероятно, программа по быстрому изучению языка была в него заложена при реинкарнации. Он радовался как ребёнок, разгадавший сложную головоломку.
– Кто вы такой? И почему преследуете нас? – спрашивали его.
Он ответил: «Я – астронавт. Только что из космоса. Давно здесь не был. Земля очень сильно изменилась. Многое мне тут в диковинку».
– Если вы имеете в виду дальний космос, то мы туда уже лет семьсот корабли не отправляем, – не поверил ему мужчина. – Вы из какой экспедиции? Если бы…
– Ну что ты пристал к человеку, – перебила его женщина, – говорят же тебе – астронавт. Он, может, несколько веков летал среди звёзд. – Она явно симпатизировала Алексу. Волосы у неё были цвета соломы, а кончики чёлки – розовые. Когда она
заговорила, платье её, как в калейдоскопе, резко изменило узор, видимо, благодаря крошечным существам, а воротник вытянулся.
– Если бы какая-то дальняя космическая экспедиция вернулась, мы бы знали. Это было бы в новостях, – настаивал на своём её спутник.
– Вечно ты ко всему придираешься, – не унималась дамочка. – Никому не веришь. Может быть, ещё сообщить не успели.
Она посмотрела своими зелёными с красными звёздочками глазами на огромное окно, за стеклом которого была видна покрытая сахарно-белым снегом горная вершина, и внезапно изображение исчезло, а окно превратилось в экран гигантского телевизора, и чудовищных размеров голова довольно милой темнокожей дикторши улыбнулась Алексу, выставляя напоказ два ряда жемчужных зубов, дыхнула, как ветерок, своим свежайшим
ментоловым ароматом и произнесла:
– …И в завершении выпуска. Экипаж 1201-й экспедиции в созвездие Волосы Вероники уже прошёл послеполётную адаптацию и возвращается на Землю с орбиты. Те, кому интересно с ним пообщаться, могут получить информацию по номеру…
Пока она диктовала номер, на экране возникла фотография небольшой группы людей, среди которых Алекс узнал и себя.
– Вот видишь! – торжествующе-насмешливо воскликнула особа женского пола. – Какой ты подозрительный, Орфеюшка. Он действительно путешественник по вселенной.
– Ну извини меня, Афродиточка… Как же так? Я регулярно слежу за новостями. Я не мог пропустить такое!
«Похоже, у них тут мода на древнегреческие имена», – подумал Алекс, а вслух изрёк:
– Вы лучше мне скажите, где это мы, собственно, сейчас находимся? Я так понимаю – здесь можно попробовать какую-то еду. Я правильно догадался?
– Нет, здесь пищу не принимают, – нехотя стал выдавливать из себя мужчина. – Здесь филиструют. Это занятие обычно для двоих; посторонний человек, такой, как вы, участвовать не может… Вы, извините, в каком году покинули Землю?
– Филиструют? Объяснить хотя бы можете?
– Трудно объяснить коротко. Вам лучше уйти… Так всё-таки в каком году?
Алекс не ответил. Он собрался уходить. Но снова вмешалась Афродита:
– Какой ты невежливый, Орфей! Ну, рассказал бы, куда нам торопиться? Глядишь, и мы бы в ответ услышали какую-нибудь удивительную историю. Это же так интересно! Какой ты скучный, Орф! Нам выпала редкая удача – встретить астронавта, который совсем недавно прибыл из другого мира. Он же напичкан информацией, как зиггер последнего поколения. Как вас зовут, молодой человек?
Видимо, слово «зиггер» ассоциировалось у него с чем-то приятным, поскольку внешность Орфея сразу приняла довольный вид, а строгие линии его одежды сгладились и сама одежда покрылась яркими пятнами, более напоминающими картинку абстракциониста, чем рисунок ткани.
Между тем, телевизионное изображение снова трансформировалось в окно. Правда, теперь вместо горного пейзажа почему-то возник морской, с пальмами, с чайками, с
парусными судами вдали.
Алекс на вопрос не ответил. Не захотел. Парочка ему наскучила. Он встал и пошёл к двери. Услышал только вдогонку, как мужчина сказал:
– Сейчас я наберу этот номер, и мы всё выясним, дорогая. Тот ли он, за кого себя выдаёт.
И как женщина ответила:
– Ты просто невыносим! Постойте же, галактический странник. Я иду с вами…
Алекс сидел в шезлонге и смотрел на море. Летающий остров медленно дрейфовал к линии горизонта, почти не меняя своего положения вот уже который час. Отдыхающие на нём люди развлекались: прыгали с его краёв в воду; по висячим лестницам, напоминающим старинные, поднимались наверх, чтобы снова со смехом прыгнуть вниз, загорали, играли в какие-то подвижные игры с мячами, лениво потягивали напитки, слышалась весёлая музыка. Поначалу Алекс долго разглядывал остров в бинокль, но потом абсолютно потерял к нему интерес. Остров как остров. Только летающий. Что-то вроде Лапуты. Афродита сказала, что таких островов на планете хоть пруд пруди. Есть ещё какие-то загадочные вертикальные острова. Тоже на одном месте не стоящие. Но для чего они нужны, Алекс пока плохо понимал. Афродита несколько туманно объясняла подробности.
Рыжее солнце неумолимо клонилось ко сну, прячась за уходящими в небо гигантскими слоёными пирогами чёрных поблескивающих многоэтажников слева. Справа же набирало силу тёмно-синее ночное освещение – направляемое на Землю с орбиты. И поэтому небо стало окрашиваться в изумительный зеленоватый оттенок.
Алекс подумал: «Пора». Афродита ныряла за раковинами, не показываясь над поверхностью воды более пяти минут. Он засёк время по хронометру. Выходила периодичность – шесть минут с копейками. «Не исключено, что она может не выныривать часами. И вообще – на фига ей очки?» И когда она в очередной раз погрузилась, он начал действовать. Встал, взял оба пояса с её шезлонга, один надел на шею Бонифация, другой – себе на талию, нажал на кнопки и в том, в чём был – в одних плавках – полетел, таща тигра цепочкой за собой, в сторону, противоположную необъятному массиву небоскрёбов. Отдалившись на добрую сотню метров от места, где он только что грелся на солнце, Алекс с нежностью вспомнил тёплые губы Афродиты и то, как ему было с ней хорошо; то, какая она была ласковая в постели – кусачая, сучка! А потом в его сознании всплыла фраза из старой-старой русской сказки – «я от дедушки ушёл и от бабушки ушёл», а в глазах появилась картинка – фотография, показанная по телевизору в том самом «баре», где он познакомился с парочкой. На самом деле, на снимке был не он, а кто-то очень на него похожий, да и окружающие «астронавты» были не известные ему люди, которых он в глаза никогда не видел. Он посмотрел вверх – там хоть и робко, но уже обозначилась дорожка огней орбитального комплекса.
3
Указатель был просто древний. Ржавчина здорово пожрала металл, но название прочесть было можно. Деревня называлась Дьяволово. А под русскими буквами стоял её английский эквивалент, выведенный латиницей – Devilville.
Тигр посмотрел на надпись и широко улыбнулся, обнажая свои слегка желтоватые клыки и полностью игнорируя жутковатое название. Он радовался всему, с чем он только ни сталкивался. Всё новое доставляло ему удовольствие: зверь помахивал хвостом, восторженно шевелил ушами и даже рычал не так, как обычно. В этом была его странность.
И ещё. За три дня, проведённые с ним, Алекс ни разу не заметил, чтобы Бонифаций хотя бы однажды попросил его есть. Или пить. Казалось, полосатый хищник, словно верблюд, мог довольно продолжительное время обходиться без подзарядки. Ну и, соответственно, и до ветру не ходил или по большому счёту. Выносливое было животное. Само в себе. Такая вот ещё была особенность.
Голубоглазый Алексу очень нравился. Он чувствовал к нему симпатию, несмотря на всю необычность первого. Ощущал некое родство душ. Почему? Объяснить это словами было невозможно.
